Минская маца до днепровской тюрьмы довела

История этого человека трагична и комична одновременно. Но она прочно вошла в летопись нашего славного города, оставляя неповторимый еврейский колорит на фоне советского прошлого – страшного и жестокого по отношению к творческим людям, ломавшим систему и в то же время умевшим в ней выживать.

Как сирота из Смоленска стал диссидентом

Поэт и диссидент Евгений Койфман родился в Смоленске в 1938 году. Однако волею судьбы вся его жизнь до эмиграции в США была связана с Днепропетровском. Оставшемуся без родителей Жене приходилось самому пробиваться и «уважать себя заставить».

Вряд ли можно найти еще одного поэта-шестидесятника, настолько любившего наш город. Евгений посвятил ему и горожанам много прекрасных строк. Но это тема другой, литературной истории. Сегодня же расскажем об иных гранях нелегкой судьбы еврея в пропитанном далеко не самыми лучшими коммунистическими качествами Днепропетровске.

Койфман попал под прицел Комитета государственной безопасности во времена так называемой оттепели. Причина в том, что он умудрялся находить и приглашать в гости творческих людей со всей Днепропетровской области, в основном поэтов и писателей разных национальностей. Они собирались у него на кухне в крохотной «хрущевке» на улице Украинской, чтобы поделиться мыслями и прочесть свои произведения.

Особо ценилось творчество на родном языке. Вполне естественно, что среди авторов было немало украиноязычных, жаждущих свободы для своей страны и, как говорили в те годы, непечатных. Поверьте, этого было достаточно, чтобы попасть в черные списки самой грозной спецслужбы мира.

Молодые люди собирались по различным поводам. Они также поминали жертв Голодомора и фашистского террора в памятных местах: там, где их казнили нацисты, например. Евреи играли на скрипках, украинцы читали запрещенные стихи.

— Тридцать лет назад я бы тебя расстрелял! – кричал Койфману в 1967 году полковник КГБ со смешной фамилией Тутик.

Однако посадить Евгения или его товарищей долго не решались, хотя, казалось бы, поводов было достаточно, да и методы имелись действенные.

Февральская торговля в синагоге у моста

Когда с творческим, талантливым человеком не могут справиться законными методами, его давят материально. Так было и с гениальным во всех отношениях поэтом и переводчиком Евгением Койфманом. Он практически не мог устроиться на работу. Приходилось порой и землекопом за гроши трудиться в не самой приятной компании редко трезвых земляков.

Но евреи своих не бросают. Вскоре Женя устроился на полставки сторожем в синагогу возле Нового моста.

Культовое сооружение, невесть как выжившее в советскую эпоху (есть информация, что в Екатеринославе до революции 1917 года было около ста (!) синагог), находилось в удручающем состоянии. А еврей Койфман просто не мог спокойно смотреть на обшарпанные стены с фресками, протекающую крышу и разваливающиеся лавочки.

Но где фактически нищему поэту взять деньги на ремонт и реставрацию, когда едва хватало средств на корм козе, прижившейся в синагоге? И ведь не пару сотен рублей надо было найти.

Каким-то чудом Женя узнал, что в Минске есть чуть ли не единственная в Советском Союзе мацепекарня. При этом тысячи днепропетровских евреев никогда в жизни не пробовали этот культовый продукт иудеев всего мира.

После небольшого расследования и опроса друзей-знакомых выяснилось: спрос на мацу есть, покупали бы, если б было у кого. Тогда Койфман обратился к еврейским старцам с просьбой одолжить ему денег, но не для покупки лакомства, а на ремонт синагоги.

В целом, по подсчетам новоявленного бизнесмена, на покупку и доставку требовалось около 15 тысяч рублей. Для сравнения – джекпот лотереи «Спортлото» достигал 10 тысяч и более. За «пятнашку» можно было купить две машины «Жигули». При средней зарплате около ста рублей килограмм масла стоил 3,40, мясо – 2—4 рубля, хлеб – 14—20 копеек, стакан лимонада в автомате – 3 копейки, пива – 20, а «коммуналка» для однокомнатной квартиры и при наличии телефона обходилась в десятку.

Словом, нужна была баснословная сумма, за которую в уголовном мире легко и убить могли. Но мудрые еврейские старцы поверили светлоглазому мальчику, вечно что-то пишущему в затасканной тетрадке, и деньги дали. А через неделю-другую Койфман привез-таки мацу. Аж целый КамАЗ!

Продавать товар решили непосредственно в синагоге. Для этого в популярной местной газете разместили соответствующее объявление. Реализация плана должна была начаться в 8 утра.

В назначенный февральский день на градуснике было минус двадцать. Койфману, любившему поспать и не любившему морозы, вставать не хотелось, но супруга Лидия Ерохина раскачала благоверного.

— Не продашь мацу, — сказала она, — не вернешь деньги. Знаешь, что потом из тебя сделают? Форшмак!

Койфман кое-как доковылял пешком (денег на проезд уже не осталось) до места работы. Каково же было его удивление, когда у синагоги он увидел толпу жаждущих евреев! Более того, один из парней даже пытался выломать двери старого иудейского храма, так сильно ему, видимо, настоящей мацы хотелось.

Женя зашел в синагогу со служебного входа. Внутри, в метре от центрального, поставил табуретку, подловил момент, когда детина снова разбежится для удара, и открыл замок. «Большегруз» влетел в храм, зацепился за табурет и рухнул на пол.

Невысокий, щуплый, но жилистый Койфман схватил его за шиворот и, пока толпа наполняла синагогу, быстро объяснил, что вместо разрушения надо созидать, то есть помочь упорядочить торговлю «за долю малую».

Беня Крик так бы не сказал и столько бы за день не заработал

Одесский бандит Беня Крик говорил «мало, но смачно». Однако вряд ли он смог бы переговорить нашего поэта Женю Койфмана, который мастерски владел словом и разбирался в психологии не хуже жуликов.

Встав на табуретку, чтобы его видели и слышали все присутствующие, торговец мацой произнес речь:

— Евреи, не шумите и послушайте меня! Я вам привез мацу из далекого Минска, где ее сделали умелые руки специалистов, которых больше почти не осталось в мире. Цена ее – всего три рубля за кило. Вы же понимаете, что это просто крохи. Но! Посмотрите на эти исчезающие фрески на стенах и прохудившуюся крышу. Взгляните на эти старые лавочки. Взгляните, а не толкайтесь! Всем хватит! Но и синагоге нужна помощь. Поэтому не забывайте жертвовать.

Говорят, евреи прижимистые и жадные. Ничего подобного. Они просто не любят конкуренции. И в тот день стереотип был сломан. Покупатели отдавали за килограмм мацы 5, 10, а то и 25-50 рублей, чтобы Ройзманы и Кацманы видели, что Абрамовичам и Рабиновичам для синагоги ничего не жалко.

Короче, психологический расчет был идеальным. Денег хватило на все. И крышу, и лавочки, и фрески (это самое затратное) восстановили.

Криминал из ментовского стола

За такие фокусы (незаконное обогащение) в СССР бедного поэта, диссидента да еще и еврея (вообще невиданная наглость) могли запросто расстрелять. Но Женю некому было сдавать. Вкусившие мацы молчали, как церковные мыши.

Однако посадить такого «факира» уже было делом чести для спецслужбы. Тогда в КГБ решили вопрос иначе – через милицию. В назначенный день квартал по периметру улиц Украинской, Димитрова, Артема и Либкнехта внезапно опустел. Местных буквально заталкивали в квартиры, а прохожих отгоняли подальше. На двух въездах во двор Жени стояли черные «Волги».

Как же, брали государственного преступника! Хотя после безрезультатного обыска отвезли Койфмана не в КГБ, а в милицию. Четко проинструктированный мент открыл перед задержанным ящик письменного стола и достал оттуда холодное оружие и наркотики. Вот, мол, твое, так что подписывай протокол и марш в тюрьму.

Мацу и синагогу ему бы простили. Диссидентство – никогда. Потому стоит ли удивляться, что в уголовном деле было написано: «…автор поэмы «По праву памяти», то есть создатель «клеветнического произведения против вождя». При этом Койфман себя антисоветчиком никогда не считал, хотя впоследствии и получил статус узника Сиона, практически героя еврейского народа.

Потом был СИЗО на Чичерина. Одиночная камера в северной «вилке», где обычных жуликов не размещали. Так, за стенкой сидел небезызвестный бандит, основатель советского рэкета Александр «Матрос» Мильченко. По его просьбе Женю днем приводили к нему в гости, где поэт отъедался деликатесами и рассказывал, что ни в чем не виноват.

После отсидки, в 1988 году, Койфмана и его супругу Лидию выслали за счет государства в Натанию (Израиль), где вскоре поэт, преподававший в одном из вузов, выпустил первую книгу с эротичной Лидой на обложке (см. фото). Через пять лет они переехали в Чикаго, пару раз приезжали ненадолго погостить в родной город, но с нулевых следы диссидентов затерялись.

Валерий МИШИН.

Запись Рискованные ходы и слежка «оперов»: как обычная маца стала «раздором» в Днепре впервые появилась Наше Місто.