Река Днепр, бурное течение которой воспевали поэты и писатели, ныне увядает из-за токсичных выбросов, бесконтрольной и полулегальной добычи песка и браконьерства.

Специальный корреспондент НВ Богдан Амосов выяснил, какие вызовы стоят перед украинской природоохранной сферой, и побывал в «рейде» на браконьеров вместе с патрульными.

Часть I. Днепр широкий

Днепр — крупнейшая украинская река, на которой возникали крупные города, вокруг которой создавалась украинская история. Все это время она имела большое экономическое и военно-политическое значение. Еще во времена раннего Средневековья племена, жившие у Днепра и его притоков — Припяти, Роси, Десны — образовали Киевскую Русь.

Они использовали воду этих рек не только для питья и быта, но и передвижения и рыболовства. На берегах Днепра археологи неоднократно находили костяные, медные и железные крючки. Хотя говорят, что в те далекие времена рыбу в реках можно было ловить руками.

Сейчас Днепр ни ревет, ни стонет — разве что в фигуральном смысле. Река стала гораздо спокойнее, чем была раньше, а ее русло существенно изменилось: где-то сузилось, а где-то — превратилось в многокилометровые водохранилища.

«Днепр остался могучим, ревучим, прекрасной рекой, которую перелетит лишь редкая птица, лишь в воспоминаниях классиков. Давным-давно Днепр перегородили дамбами. Теперь только за Херсоном осталась нетронутой часть Днепра. Все остальное — это озерно-лиманное какое-то хозяйство», — говорит глава Ассоциации рыбаков Украины Александр Чистяков.

На Днепре расположены почти полтысячи водохранилищ общей площадью 75 тысяч гектаров. Эта площадь в основном приходится на каскад Днепровских ГЭС: шесть гидроэлектростанций — Киевская, Каневская, Кременчугская, Среднеднепровская, Днепровская и Каховская — образуют огромные площади воды.

Когда-то на месте этих водных площадей стояли деревни, велось хозяйство, жили животные и птицы. Известно о 25 городах и селах, которые были стерты с лица Украины после создания одной только Кременчугской ГЭС — потребности тогдашней индустриальной Украины считались выше судьбы нескольких десятков тысяч человек.

В течение полувека, что прошли от строительства крупных гидроэлектростанций, экосистема реки изменилась. 18 видов рыбы, которая жила в днепровских водах, исчезли. И хотя новые ГЭС не строятся, русло Днепра постоянно меняется — точнее, меняют его люди. Песок со дна реки — популярный строительный материал, который используют, например, для создания строительных смесей, бетона или при закладке фундамента.

По всей стране есть всего пять официальных песчаных карьеров, утверждает Александр Чистяков. Один из них расположен фактически в русле Днепра, а именно под Украинкой — у «славной» Кончи-Заспы.

«Земснаряд — это правильное и полезное изобретение человека. Этот механизм действует по принципу пылесоса, который высасывает песок со дна водоема.

Он предназначен для того, чтобы расчистить заиленные места водоема, прочистить судоходный путь, который является стратегическим, прочистить истоки рек. Но он в хапужьих руках бизнесменов приобрел абсолютно другие оттенки.

В погоне за сиюминутной прибылью, в погоне за тоннажами песка он начал просто разрывать наши реки. <…> Какие бы вы документы не получили на самые благие цели по природной расчистке данного водоема — водоуглубление, этот грунт, который вы добываете со дна водоема, вы его должны переместить и возвратить в природу.

Например, в берегоукрепление. Если в этом месте оно не нужно, значит, в другом месте укрепляется. Но к большому сожалению, у нас этот грунт вынимают на продажу».

Чистяков отмечает, что добыча песка ведется полулегально, причем не только в Днепре, но и на многих водоемах. Так, из-за добычи сначала торфов, затем почвы, а теперь — песка, образовалось озеро Алмазное.

Еще в 70-х годах на его месте ничего не было, впрочем, после начала строительства в настоящее время наиболее густонаселенного района столицы — Троещины — на месте торфяников образовалось водохранилище глубиной 20 метров и протяженностью более трех километров. Сейчас это самое большое озеро Киева.

— Проводятся тендеры на расчистку того или другого водоема, выигрывают, естественно, “свои” фирмы, выделяются средства — не делается вообще ничего, или просто тупо добывается песок на продажу. Я вам приведу такой пример — озеро Алмазное. На его расчистку Плесо выделило, по-моему, 54 миллиона гривен. Но зачем расчищать, дноуглублять водоем, у которого 18-20 метров глубины, который был песчаным карьером?

Судоходная часть Днепра достигает восьми метров в глубину, в отдельных местах — до 15 метров. Впрочем, рытье котлованов не усугубляет Днепр, а наоборот — только делает его мельче.

— Земснаряды изменяют русла реки, вызывают непредсказуемые сдвиги грунта, потому что природа самовосстанавливается, ей нужно затянуть тот рубец, ту яму, которую нанес земснаряд.

Откуда ей взять этот резерв? И поэтому начинаются непредсказуемые сдвиги грунта, обрушение береговой линии. <…> Я был в антибраконьерском рейде на Кременчугском водохранилище, там я увидел жуткую картину: берег обрушился, — а на берегу было кладбище, и прямо из вот этого речного берега торчат гробы, людскими черепами играют волны.

Это жуткая ситуация. А все из-за чего? Потому что в трех километрах от этого места кто-то добывает песок.

Помните легенду об основании Киева? «И было три брата: один по имени Кий, другой — Щек и третий — Хорив, а сестра их была Лыбедь. Сидел Кий на горе, где ныне подъем Боричев, а Щек сидел на горе, которая ныне зовется Щекавица, а Хорив на третьей горе, которая прозвалась по нему Хоревицей. И построили городок во имя старшего брата, и назвали его Киев».

Сейчас памятник братьям-основателям стоит возле моста Патона. Уже несколько лет, как прямо возле них образовались отмели:

— Эти ребята-основатели Киева приплыли сюда на ладье. И они наблюдают, как на их глазах просто уничтожается Днепр. Там мель не меньше, чем по колена в воде. Я специально для телекамер сидел там на шезлонге, гулял… И таких мелей в столичной акватории у нас 57, которые, если ничего не делать, через три-пять лет превратятся в полноценные острова.

И действительно, кроме исторических киевских днепровских островов — Гидропарка, Муромца, Ольгиного, Жукова и других — в районе столицы может появиться еще с не один десяток таких «залысин». Из-за этого у рыбы остается меньше места для жилья, судоходство по Днепру может стать ограниченным, и с точки зрения эстетической — видеть песчаные проплешины среди мощного русла — не слишком приятное зрелище.

Однако это не все — после образования котлована, яма еще не скоро заполняется речным илом и зарастает водорослями, и, соответственно, не является пригодной для жизни подводных обитателей. Рытье котлованов для добычи песка может вызвать подводное движение почвы. Оползни в русле и образования подводных ям могут возникнуть в неожиданных местах.

Сейчас Киев переживает строительный бум. Активно застраивается пригород, территории в самом городе и даже участки, где, казалось бы, новостройка просто не влезет. В том числе появляются новые жилые комплексы прямо у днепровских берегов. Будущих владельцев квартир в таких зданиях привлекают очаровательными видами и близостью к воде.

Впрочем, соизмерима ли цена квадратных метров с условиями жизни в самом городе? Александр Чистяков рассказывает, как для намыва фундамента для одного такого жилого комплекса использовался песок просто рядом — с Южного моста. Теперь сам мост находится под угрозой:

— Яма начинает мигрировать. Она абсолютно спокойно может проявить себя, например, под опорами моста, который является стратегическим объектом. Не даром же мост Южный фактически ремонтируют каждый год — потому что полотно покрывается микротрещинами.

Все СМИ, какие только я знаю, писали о том, что три опоры моста лопнули, их там заделывали, заваривали и т.д. Почему так происходит? Тот микрорайон, который сейчас растет возле Южного моста, вопреки, опять же, Земельному и Водному кодексу, которые запрещают любую хозяйственную деятельность на [расстоянии] 500 метров возле гидротехнических сооружений, а возле Днепра — на 100 метров.

Там в 50 метрах от воды расположены 24-этажные дома, и вот для того, чтобы их построить, было намыто около 6,5 миллионов тонн песка рядом с Южным мостом.

Днепр — центральная водная артерия Украины. Днепровская вода составляет 70% питьевой воды, которой пользуются украинцы.

Но каково качество этой воды? В прошлом году Минэкологии обнародовало список предприятий, которые больше всего загрязняют окружающую среду.

Отдельное место в этом списке — предприятия, загрязняющие реки сбросами стоков. В первую десятку таких организаций попали водоканалы Киева, Днепра, Запорожья и Николаева.

Многие заводы, которые осуществляют вредные выбросы в окружающую среду, расположенные на берегах или в опасной близости к каскаду Днепровских водохранилищ. Экологи неоднократно делали заборы воды в водохранилищах и отправляли на химический анализ.

Днепровское и Каменское водохранилище — пожалуй, наиболее загрязненные места Днепра. В некоторых точках Каменского водохранилища фиксировали содержание тяжелых металлов, которое превышало норму в 80 раз. Неподалеку от водоема расположено производственное объединение Азот.

А в днепровской воде здесь находили одноименное соединение, карбамид, железо и другие тяжелые частицы. Александр Чистяков отмечает:

— Мегаполисы, металлургические, химические предприятия со своими стоками и сливами… Ученые не просто так утверждают, что вода в наших водохранилищах из днепровского каскада напоминает коктейль из всей таблицы элементов Менделеева. Потому что все это осаждается на дне, — если бы было природное течение, оно бы могло это все хоть как-то смыть.

Для обеззараживания воды водоканалы используют жидкий хлор. Этой технологии уже около полувека. Большинство станций водоподготовки на Днепре были построены после Второй мировой войны.

Хлор позволяет уничтожить подавляющее количество вредных микроорганизмов и предотвратить распространение болезней в воде, однако на содержание тяжелых металлов в воде хлорирование никак не влияет.

Поэтому «химический коктейль» может попадать просто в краны украинцев. В наибольшей опасности — те, кто живет ниже по течению Днепра, потому что к ним дотекают вещества со всех заводов, расположенных выше по течению.

А для городов, расположенных выше по течению, — например, для Киева, — опасность представляет цветение воды. Последние пять лет в жаркое время года река начинает менять свой цвет — с синих тонов на зеленый. На поверхности воды накапливается сине-зеленая муть. Это — водоросли.

Они препятствуют поступлению кислорода в воду и выделяют опасные токсины. Возможно, они бы не образовывались, если бы Днепр так же стремительно тек по своему руслу, как и сотни лет назад. Но скорость потока реки за десятилетие очень замедлилась, а в районе водохранилищ поток фактически стоит.

Повышение температуры и химический состав Днепра завершает благоприятные условия для водорослей. К тому же мы сами помогаем им размножаться: моющие средства, автомойки, грязь на дорогах — все это попадает в канализацию, а затем в Днепр.

— У нас ливневая канализация в столице нигде не оборудована очистными сооружениями, и все, что попадает в нее, беспрепятственно попадает в Днепр. То есть вся эта гадость с наших дорог смывается в Днепр, — рассказывает мне председатель Ассоциации рыболовов Украины Александр Чистяков.

Так в речной воде оказываются фосфаты.

— Фосфаты, попадая в воду, вызывают бурный рост сине-зеленых водорослей. Мы же видим, что ежегодно Днепр цветет всеми цветами радуги — это воздействие фосфатов. А при водозаборе, когда водоканал забирает воду, он не считает формулу фосфатов, и они опять попадают нам в питьевые краны. А уже попав в человеческий организм, фосфаты вызывают, провоцируют онкологические заболевания.

Изменение химического состава и температуры воды привело к тому, что изменились и речные обитатели:

— Нередко сейчас в нашей столичной акватории встретишь рыбу-иглу, мелкую медузу. У нас вот эта соленость, минерализация воды приближается к морским лиманам.

Часть II. Рыбокопы

И действительно, есть те, чья жизнь зависит от днепровской воды гораздо больше, чем наша. Они погибают от химикатов, задыхаются из-за недостатка кислорода, их жестоко убивают ради забавы. Продолжаю разговор с председателем Ассоциации рыболовов Украины Александром Чистяковым:

— Каждый рыбак будет рассказывать сказки — “а вот когда-то тут такой карась был и плотва большая, а сейчас и рыба мелкая, и ее очень мало”. Да, действительно, катастрофически поредели рыбьи стаи у нас в Днепре <…>.

У нас в последнее издание Красной книги Украины вошли 70 видов аборигенной рыбы как исчезающих видов. Такое впечатление, что мы с вами пережили какую-то ядерную катастрофу, потому что эта вся рыба, эти все виды себя спокойно чувствуют за границами нашего государства.

Александр Чистяков жалуется на уменьшение количества рыбы в Днепре и его притоках. Впрочем, среди причин уменьшения рыбы в реках эколог называет не только изменение состава воды, но и вылов речных обитателей.

По его словам, сейчас вылов рыбы часто осуществляется нелегально или полулегально. Чистяков утверждает, что браконьерский и «серый» улов рыбы в Украине в настоящее время составляет 80 тысяч тонн в год. По его оценкам — это от трех до пяти миллиардов гривен убытков.

— Рыбы становится, как я сказал, катастрофически мало, и поэтому, для того чтобы оправдать те затраты, которые они понесли для выхода на воду, на топливо, на человекоресурсы и т.д., они идут на различные ухищрения.

Ставят больше положенного количества сети, уменьшают ячейку сети — получается больше прилова молодой рыбы. Плюс к этому браконьерство — это жуткое браконьерство, потому что фактически все прибрежные села, мелкие поселки по Днепру, занимаются незаконным выловом рыбы.

— А что является незаконным выловом рыбы? Если я раз в месяц вышел с удочкой — это незаконно?

— Подразумевается [вылов] незаконными орудиями лова, которые законодательно прописаны: то есть сетями, электроудочкой, отравляющими веществами, взрывоопасными веществами.

Согласно законодательству, для промышленного вылова рыбы нужно получить разрешение. Предприниматели должны уплатить налоги и обязаться придерживаться четких правил вылова и рыборазведения. Что касается любительского или спортивного лова, то они разрешены только на удочку. Все остальное — сетки, спецсредства и т.д. — запрещено.

При этом эколог отмечает: ручной гарпун запрещен законодательством, однако механический — разрешен. А подводная охота разрешена при наличии соответствующего удостоверения. Впрочем, удостоверение это перестали выдавать еще с распадом Советского Союза, подчеркивает Александр Чистяков. Эколог рассказывает, что браконьеры не гнушаются разными средствами:

— Вот сейчас, в весеннее время, — это золотое время для подводных охотников. Вода сейчас хрустально прозрачная, растения еще не появились, осенние растения за зиму отмерли. И сейчас хрустальная вода. Но маленькое “но”: сейчас период для рыбы, когда она находится в преддверии своего нереста, деторождения, — когда-то, в давние времена, даже в колокола не звонили в прибрежных селах, чтобы не нарушить это таинство природы.

Сейчас рыба начинает массово скапливаться возле мест своих природных нерестилищ, и она является очень легкой добычей для подводного охотника, потому что в период нереста она теряет чувство страха. <…> Сомы просто принимают подводного охотника за “своего”. Можно в Ютубе посмотреть, как сомы, увидев подводного охотника, начинают вокруг него кружиться, играть с ним и т.д., и он выбирает себе жертву пожирнее и расстреливает ее. <…> Варварство.

Убийство и варварство — вот так вот расстреливать эту благородную большую рыбу.

Браконьеры даже используют орудия лова, которые убивают рыбу и при этом не гарантируют ее вылова, то есть мертвая рыба остается гнить в воде, заражая таким образом окружающую среду. Одно из таких орудий — драч, рассказывает главный государственный инспектор Киевского рыбоохранного патруля Юрий Яць:

— Это колючее орудие лова, которое запрещено. Его цепляют к спиннингу, оно с такими крупными крючками, и методом багрения (а именно резкими рывками), там, где есть массовое скопление рыбы, они просто дерут эту рыбу.

Они повреждают ее, они могут повредить 30-40 рыбин, даже не выловив ее, а выловив одну. Также ости — это как вилка (она с такими крючками), в ночное время обычно используют: подсвечивают фонариком, смотрят на мели в воде, — когда рыба подходит, они ее просто бьют.

— Чтобы зацепить ее?

— Да. Если игла — пронзил, и она высунулась. А там уже есть специальные зазубрины, они ее цепляют, чтобы она никуда не делась.

Чтобы увидеть, как борются с незаконным выловом рыбы в Днепре и его притоках, я отправился в Вышгород. Здесь расположена одна из станций Киевского рыбоохранного патруля. В целом по Киеву и области работает 47 патрульных, на вышгородском участке — четверо.

Они отвечают за участок реки Десны в Черниговскую область, левую часть Киевского водохранилища, внутренние водоемы Вышгородского района, часть Киево-Святошинского района и участок Днепра в пределах Киева до моста метро с внутренними водоемами и озерами столицы.

Патруль образовали 2016 года, и он подчиняется Минагрополитики. Был объявлен конкурс на набор новых сотрудников.

«Рыбокопы», как они себя называют, получили от предшественников — рыбных инспекторов — базу с лодками и небольшим зданием, которое в холодный период не отапливается.

Возле него стоит небольшая старая беседка, в которой, судя по всему, когда-то отдыхали рыбные инспекторы. На ней нарисованы казаки, развлекающиеся с голыми русалками.

Сотрудники рыбного патруля пообещали взять меня с собой на патрулирование Днепром, однако именно в то время, когда я приехал на базу Вышгородского участка, поступил вызов от одного из рыбаков на реке Ирпень. Поэтому мы садимся не в катер, а на Тойоту, чтобы быстрее добраться до места правонарушения.

— Простите, нескромный вопрос: а Тойота у вас служебная?

— Да, — отвечает главный государственный инспектор Киевского рыбоохранного патруля Юрий Яць. — На газу. Вообще, она покупалась в 2007 году, это «седьмой» год. Скорее всего, это покупалось для руководства — мы пришли в 2016 году.

— Она у вас осталась?

— Она у нас от предшественников, скажем так. Она 2007 года, она на газу. Мы ее используем для таких лодок. Вес такого плавсредства достаточно серьезный. «Нивы» надолго не хватит, чтобы ее спустить на воду.

И действительно, кроме упомянутой Тойоты во дворе участка сложно найти что-то дорогое. Стоит ряд лодок: несколько собственных, несколько подаренных и несколько — изъятых у правонарушителей.

Прибыв к реке Ирпень, мы встречаем Александра. Мужчине на вид 50 лет. В свободное от работы время он рыбачит на реке удочкой, а также следит за тем, чтобы никто не вылавливал речных обитателей незаконными средствами вылова. Юрий Яць спрашивает у мужчины:

— А что любители? Ловят что-то?

— Ловится рыбка потихонечку.

— Щучку видел, да?

— Щучку ловят, и даже плотвичка пошла. Даже больше плотву ловят, на удивление.

Александр — один из тех, кто часто звонит на горячую линию патруля. Рыбоохранники признаются, что если бы не так называемые общественные инспекторы, работать им было бы очень трудно. А с начала работы рыбоохраны жалоб на недобросовестных рыбаков больше. Юрий Яць рассказывает:

— Это обычно рыболовы-любители, которые в определенных местах постоянно рыбачат или на реке Десна, или на другой, или на Киевском, или Каневском водохранилище, или на каком-то озере. И он там может видеть правонарушения и нам звонит. <…> Есть такие, которые уже постоянно нам помогают, уже неоднократно обращались к нам, когда видят правонарушения. Звонят, уже знают, кто за какой участок ответственный. Как вот сейчас, например, мы с вами выезжаем к реке Ирпень, нам позвонили активисты, на данной реке имеет место правонарушение — неизвестный ловит на сетчатое орудия лова. Запрещенное — это «паук». Сейчас мы попробуем, конечно, быстрее отреагировать.

Вместе с Александром мы отправляемся на поиски рыбака, который ловит рыбу с помощью «паука» — специальной сетки, цепляющейся на металлический каркас. «Рыбокопы» становятся на шлюз над рекой Ирпень и ищут нарушителя, глядя в бинокль. После этого мы двигаемся по берегу, чтобы его задержать.

— Это, значит, он с нашей стороны? — спрашивает у Александра главный инспектор.

— Да. А [второй] где-то в том районе, где завод. А один здесь должен быть. Ну, это, по-моему, он и есть.

— Пока он спиной к нам, надо идти … Но что-то он не поднимает ничего. <…> Тихо-тихо, — мы подкрадываемся к нарушителю.

— Нам надо “рассыпаться” немножко.

— Он ушел в другое место, подожди.

— Нам надо “рассыпаться” чуть-чуть. Вот гаденыш где! Рыбаки не врут!

Скорее всего, рыбак нас заметил, потому что внезапно начал собирать снасти и куда-то заторопился. Александр рассказывает:

— Сейчас он куда-то пойдет, и будем “принимать” его на выходе. Что сейчас ломиться через эту канаву — и куда он пойдет, кто его знает? [Справа] шлюз, и там аж [справа], кто знает, мостик пешеходный. По-любому сейчас к шлюзу пойдет.

— Основное в том, чтобы подойти, и он не выбросил орудие лова. Потому что мы можем сейчас подойти, он в воду выбросит, и мы просто потеряем все доказательства, — говорит главный государственный инспектор Киевского рыбоохранного патруля Юрий Яць.

— Рыба еще может быть доказательством.

— Рыба, да, если он что-то поймал. Если он что-то поймал, тогда — да.

— То есть он будет как-то по берегу возвращаться? — спрашиваю я.

— Мы будем отслеживать, в каком направлении он движется. Он уже собирается, и будем его на выходе уже где-то «принимать», задерживать.

— Там он сейчас по-любому пойдет. Скорее всего, пойдет к шлюзу ближнему, — предполагает Александр.

— Сюда? — спрашивает Яць.

— Да, сейчас вдоль берега пойдет.

— Сюда он и выйдет где-то.

— Нет, не только на шлюз — пойдет вдоль, перебегом.

— Это понятно, но он прямо не пойдет — ему надо прямо обойти до ДЗОТа сюда, да?

— Вот так, над берегом, и пойдет к шлюзу.

— А… Там же пересохло…

— Конечно, он там пройдет спокойно. У шлюза его брать и будем. Я. Вроде, он на меня особо внимания не обратит. Если он, конечно, меня в лицо не знает.

Однако нарушитель отправился в другую сторону. После 20 минут преследования, мы пришли к мосту, у которого должны перехватить мужчину.

— Короче, идите туда, я в глаза бросаться не буду. Я буду тут стоять. Если что, он заднюю не включит.

— Чтобы в воду не прыгнул…

— Я буду подстраховывать. Идите, ждите его там, где-то возле лавочки. А я проведу его по мосту.

Александр рассказывает: действительно бывало, увидев рыбоохранный патруль или даже неравнодушных рыбаков, которые время от времени самостоятельно гоняют браконьеров, нарушители бросались наутек через реку — не останавливал ни поток воды, ни холодная погода:

— В прошлом году ходил “паучатник” вплавь, бросил все: велосипед бросил, “паук” бросил, кучу сетей бросил. Ноги в руки — и через Ирпенку. Понял, что его поймали, все бросил — и вплавь. Весна, холодно. Лишь бы удрать.

— Так поймали? — спрашиваю я.

— Кто ж за ним будет бегать через Ирпенку? Удрал тогда. Мы тогда еще с Витькой-полицейским ездили.

Часть III. «Это коту отдал бы»

Рыбак, которого мы ждали, видимо, решил, что его уже никто не преследует и спокойно переходил мост через реку Ирпень. Именно здесь его и задержали. Пока двое патрульных осматривали вещи рыбака, Александр снимал задержание на видео. Местные рыболовы имеют паблик в Фейсбуке, в котором фиксируют всех, кто незаконно охотится на рыбу. Задержанный уверяет, что воспользовался «пауком», потому что на удочку ничего не ловилось:

— А как на удочку? — спрашивает главный государственный инспектор Киевского рыбоохранного патруля Юрий Яць.

— На удочку ходил, на спиннинг, — отвечает задержанный.

— И?

— И нифига…

— Ничего не ловится? А на это орудие лова ловит?

— Ну так…

— Давайте не будем разводить демагогию. Давайте к лавочке, будем знакомиться.

— Документов нет…

— Фамилия, имя, отчество?

— Александр Сергеевич.

— Пушкин?

— Говорят, что Пушкин, но так — не Пушкин…

Александр Сергеевич, как он себя назвал, заметно напуган, у него трясутся руки от страха, что его задержали. При этом много выловить не успел — только четыре рыбы.

— Это вы себе ловили? — спрашиваю я у него.

— Та это коту отдал бы… Такое дело…

— Для кота с сеткой не ходят.

— Не, ну… Так просто вышло. Я ходил же, на спиннинг ловил — нет нифига. Так [с “пауком”] посмотрю, думаю. Три рыбки — поймал и [все].

Многочисленные просьбы задержанного рыбака отпустить его на патрульных не подействовали:

— Из-за этих трех рыбок? Честное слово…

— Сегодня три, а завтра могли бы нанести ущерб на 10 тысяч гривен. Может, и хорошо, что только с четырьмя рыбками поймали вас?

— Мужики, дайте сигарету, может, у кого-то есть?

— Не нервничай, все будет хорошо — это же административка.

Главный инспектор Юрий Яць объясняет:

— Каждый хвост по убыткам у нас 85 гривен за штучку, то есть нарушитель сейчас нанес 340 гривен ущерба рыбному хозяйству Украины. Будет изъято запрещенное орудие лова.

Рыба, скорее всего, будет оставлена на ответственное хранение до решения суда. Сейчас будем вообще устанавливать его личность, так как говорит, что документов нет.

Впрочем, как оказалось, Александр Сергеевич дал неправдивые данные. Сначала — о своей фамилии, а затем — об адресе проживания.

— Знаете, каждый случай, как новый сценарий — предсказать невозможно. Ни действий нарушителей, ничего.

Человек объяснения такие дает: для собственного потребления вылавливал рыбу, безработный, много проблем. Но на самом деле он солгал и [о] своей фамилии, месте жительства. Доверия в данном случае [выказывать] вообще нельзя и подвергаться любым эмоциям вообще нельзя.

— Пока он не соврал, чисто по-человечески его задержание выглядело жестоко.

— Правда? Если по-человечески… Казалось, с его лицом «отпустите, я больше не буду, на колени встану», эти крокодиловы слезы … Иногда просто проверяешь информацию, и все наоборот.

Юрий Яць рассказывает, что задержанные придумывают любые отмазки, чтобы избежать наказания. Неоднократно пытались давать взятку:

— Доехали сюда по горячей линии. Нам перезвонили, что поставили три сетки. Мы приезжаем — никого-ничего.

Стоит автомобиль, сидит этот парень, у него в пакете был парашют, четыре рыбы было прямо на земле у него.

Мы же [говорим]: «Добрый день, предъявите [документы]». Он признается, что [имеет] запрещенные орудия лова. И давай же [делать] такие предложения — «давайте отойдем, давайте отойдем».

Два раза вносил предупреждение о том, что будет предлагать что-то — будет другая статья. <…> Он еще бежать хотел — правда, не удалось зафиксировать. Мы уже подошли спокойно к автомобилю — он как сорвался!

— Много приходится бегать?

— Постоянно нарушители пытаются бежать. Но мы же стараемся предупредить данные случаи. Бегать, догонять, и погони на лодках — не без этого в практике.

Инспектор рассказывает об одном случае, который произошел во время его работы:

— Это было верховье Киевского водохранилища, вблизи села Страхолесье. Ночное время, двое нарушителей в лодке, которые, как было зафиксировано, занимались выловом рыбы незаконными орудиями лова — сетями. Пытались уйти от нас, так что была погоня.

Ночь, лодки идут около 70 километров в час, местность не открыта, поймы, тростниковые острова, мель — надо было досконально знать, куда пройти и как пройти, так как можно было попасть на мель.

Дошло даже до того, что нос нашей лодки просто столкнулся с их двигателем, хотя это не остановило их ни разу — они продолжать удирать от нас и на сигналы, ни на что не реагировали. Все-таки удалось их загнать в тупик — они попали в тростниковый остров, просто сели на мель.

К слову, в отличие от городских «копов», «рыбокопы» никаких специальных средств для задержания нарушителей (или в случае их агрессивного поведения) не имеют. Неоднократно патрульные слышали угрозы и даже сталкивались с агрессией:

— Очень агрессивно себя вели, пришлось вызывать полицию. Были угрозы жизни. Очень неадекватные люди, но в военной форме. Где-то полгода прошло, и нам сообщили, что один из людей, которые там были, убил человека и находится в розыске (не в тот момент, когда мы его задержали, а позже). Недавно он был задержан.

В таком случае рыбные патрульные могут рассчитывать только на свои руки, или же могут вызвать непосредственно полицейских. Впрочем, ждать оперативного прибытия правоохранителей на реку, пойму или тростниковый остров вряд ли приходится.

В основном нарушители правил вылова рыбы подпадают под административное наказание — то есть платят штраф.

Однако причинение существенного вреда рыбному хозяйству может привести к более тяжелой ответственности. К примеру, если на Каневском водохранилище нарушитель нанесет ущерб на сумму более 5000 гривен, рыбоохранный патруль вызывает следственно-оперативную группу.

И тогда рыбаки могут «попасть» по двести сорок девятой статье — незаконное занятие рыбным, звериным или другим водным добывающим промыслом.

Согласно ей предусмотрен штраф от 3400 гривен с конфискацией орудий и средств лова (например, сетки вместе с лодкой), а в отдельных случаях — даже ограничение свободы до трех лет.

Но в действительности наказания боятся не все:

— Бывают такие люди, у которых устанавливается, что у них бизнес есть — люди себе могут позволить рыбу покупать. А на вопрос, почему именно так — сетями — проводите вылов, объясняют: «Это адреналин для меня, выписывайте штраф».

Говорят: «Дед мой ловил, отец ловил, я так буду ловить». — «А плюс в ночное время, — говорю, — и рыбоохрана за мной погоняется». «Это, — говорят, — для меня своего рода адреналин», — они пренебрегают природой, им все равно, и вылавливают в свое удовольствие.

Выловив трофеи, рыбаки нередко хвастаются добытым в социальных сетях. Когда наш с Юрием разговор касается этой темы, сразу же интересуюсь, являются ли эти фотографии доказательством незаконного вылова:

— Мы ведь даже когда смотрим на соцсети, многие публикуют свои трофеи.

— А можно человека привлечь к ответственности, если он выставил фото с двумя сомами?

— Никак не привлечешь. Он предоставит совсем другие объяснения. А что два сома? У нас превышена вдвое норма, а суточная норма установлена — три килограмма. За исключением того, когда одна рыбина может превышать суточную норму. То есть он одну рыбину может взять хоть 50, хоть 100 килограмм.

— То есть одну вчера поймал, а другую сегодня?

— Нет, вывоз из водоема — тоже не более трех килограмм.

— Ну так тогда вопрос — откуда он ее взял? Купил?

— Сегодня «купил», завтра «с кумом рыбачил». Это 250 версий. «Я был не один, я был с тем, с тем и с тем».

— Дали «пофотографироваться».

— Конечно. А оно обычно, я вам скажу, так и бывает. Честно говоря, я знаю по рыбакам — берут, в кучу рыбу сгребают, фотографируются. Это же интересно, кто смотрит — лайки. Но видим, что развивается культура рыбалки, люди больше обращают внимание на эти правила. Конечно, тяжело перевоспитать людей. Те, что старшего поколения, привыкли, что их отец так рыбачил, дед их так рыбачил — «а почему я не могу так»?

Иногда «рыбные патрульные» выходят на рынки — там тоже нередко сбывают незаконно выловленную рыбу. Для продажи речных и морских жителей необходимо иметь соответствующую накладную о происхождении продукта.

— Женщина приехала сюда из Херсонской области, привезла на вещевой рынок Троещина (хотя там никогда рыбой не торгуют, насколько мне известно). Она приехала с осетром, его было больше десятка.

— Большие?

— Большие осетры. А краснокнижной рыбой у нас запрещено торговать. Эта рыба была изъято, составлены административные материалы. Объяснение — «приехала перед Новым годом заработать денег».

Юрий рассказывает, что несмотря на многолетние традиции вылова рыбы, люди все же стали более ответственно относиться к природе. Появилось больше рыбаков, которые следят за состоянием дел на водоемах, предприниматели контролируют зарыбление, и молодые украинцы ответственно относятся к рекам.

Источник Новое Время

Читайте также:

В Днепре маршрутка ездила по городу с «пробитым дном»

Трассу Днепр — Мариуполь начали капитально ремонтировать (Фото)

Подписывайтесь на нашу страницу в Facebook.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram.

Запись «Химический коктейль» в кранах и исчезновение аборигенной рыбы: почему Днепр умирает (Фото) впервые появилась Наше Місто.